Содержание статьи
Люди готовы искать истину, так или иначе. Ведь человек желает во что бы то ни было верить, а не сомневаться в потёмках собственной души и обитаемого мира. Для кого-то такое желание удовлетворяется простым «На свете есть Бог» или «Бога нет», но у иных людей поиск истины и сути бытия может продолжаться всю жизнь. Считается, что они – цвет нашей культуры. Это они подарили миру физику и математику, историю и философию. Они осмыслили и ежесекундно переосмысляли все аспекты нашего существования. Их привлекали идеи и идеологии. Они искали философский камень и ставили опыты на крысах, слагали в уме логарифмы и истязали собственную живую плоть в надежде достичь бессмертия. Все способы познания мира, все философские категории – всё рождено ими. Даже слова «познание», «разум», «истина», «философия» — это всё их слова, их язык, по которому они узнают друг друга. И от этих слов, как от чумы, всегда открещивались не понимающие их люди.
Веками им и их деяниям воздавали хвалу. Несмотря на вечное непонимание, столь же вечное, как и поиск смысла бытия, быть именно таким человеком сегодня и когда угодно мечтали бы многие. Ведь только бессмертная жажда познания способна превратить человека в учёного, в богослова, в величайшего писателя или философа, в гения. Сегодня наука считается кровью прогресса. Веками назад мир направляли религиозные идеи, рождённые всё теми же философами. Сверхсложность, непонятная простому сознанию – вот то, что всегда отличало их, и много тысячелетий спустя, после рождения религии, учёные и философы сами же отреклись от прежней веры. Усилившаяся специализация каждого члена общества переместила чудеса природы и постижение сути мироздания из голов безликой толпы, молившейся идолам, в кабинеты алхимиков. Сама прослойка, генерирующая идеи, отвернулась от религии, познав, сколь глупо и безнадёжно «простой народ» и его лидеры извратили те смыслы, что вкладывали богословы в тексты священных книг.
Что же сегодня? Человечество живёт не так уж долго даже по биологическим меркам, но всё же опыт культуры оказывается достаточно богат не для одной жизни. Мы можем судить об относительности таких понятий, как
Истина и разум.
Перед познающим умом открываются новые горизонты и новые проблемы. Для тех, у кого любимый знак препинания – вопросительный, сейчас очень много работы. Наука уже отказалась от выяснения первопричин всего сущего, предпочитая простой логике системный подход. Это различие принципиально: если раньше, в XVII веке, всё можно было объяснить с позиции «вначале было Слово», и провести сюжетную линию от Адама до настоящего времени, то теперь главная парадигма науки – «всё зависит от точки отсчёта». Система не имеет начала и конца, всё зависит от точки, которую мы берём за начало. Трудно сказать точную дату, когда именно одна система сменяется другой – например, когда именно человек переходит из мира живой природы в неживую. В тот ли момент, когда пуля пробивает его сердце? Когда начался процесс разложения? Или может, когда его вовсе не стало, и от тела остались лишь неорганические соединения? А если учесть, что часть его биохимии перешла снова в органический мир?
Системный подход возник не на пустом месте.
Долгое время философы всего мира утверждали относительность такого понятия, как Истина. Двадцатый век же, окончательно и бесповоротно повернувший науку на системный лад, был настоящим «веком опровержений»: научные открытия, сделанные в это столетие, потрясали умы современников.
Первым на горизонте замаячил Эйнштейн: этот человек дал миру гипотезу, перевернувшую наши представления о природе явления времени. Открытие было настолько велико, что сам Эйнштейн долгое время не мог поверить собственной теории. Следующим ударом стал Зигмунд Фрейд, вскрывший глубины бессознательного и впервые поведавший нам о вполне объяснимом, а не метафизическом, строении нашей души. В науке пошатнулась вера в самые устойчивые парадигмы. Что же есть Истина, если относительны оказались самые привычные для нас социальные и физические явления? Полёты в космос и работа астрономических станций позволили сделать в XX веке для познания строения Вселенной больше, чем во все предыдущие эпохи, вместе взятые. Были открыты тёмная материя и тёмная энергия. Физика совершила гигантский прорыв в рекордно короткий срок – несмотря на то, что ещё в конце XIX века она считалась наукой отжившей и умирающей.
И тем не менее, Истины нашему разуму достичь не дано. Гуманитарное знание позволяет объяснить такую вещь, как относительность и искусственность самого понятия истины. Оно родилось из человеческого правдолюбия, и было использовано пытливыми умами как критерий оценки для своих интеллектуальных упражнений. Ещё Фома Аквинский сравнивал разум (как философскую категорию, отвечающую за познание) с многоугольником, а Истину – с кругом, говоря, что можно сколь угодно отрезать углы у многоугольника (и разум это делает), приближая его к Истине, однако кругом он не станет.
Что же такое Истина и правда?
Долгое время единственным определяющим критерием истины могла считаться лишь проверка на практике. Однако под этот критерий, известный как критерий Поппера, не попадёт математика – наука, знания которой невозможно проверить эмпирически. Но она истинна – иначе как же мы производим расчёты, пользуясь ею? Философия, возможности нашей логики снова загнаны в логический тупик. Ещё одним тупиком является то, что и наше мышление, и особенности нашего сознания объяснены. Психологами описано восемь основных видов мышления – и, казалось бы, зная закономерности всех восьми, можно было бы за два года перебрать все возможные варианты идей и концепций в любой науке: такая мысль будет произведена системным мышлением, такая – логическим, это будет добавлено в концепцию при наличии образного интеллекта… плюс пара-тройка месяцев на то, чтобы на такие картины мира и идеи наложить влияние среды – точнее, все его возможные вариации – и все идеи уже готовы, гораздо раньше, чем их выдумал и понял человек, обладающий тем или иным сознанием и способом мышления.
Откуда же тогда берётся разум?
Откуда тогда берётся необъяснимое в науке и само понимание необъяснимого в нашем сознании? Существует ли предел человеческих возможностей? Есть ли преодоление тех законов, которые выявлены в психологии? Мы знаем, что в гуманитарной науке конь всегда сферический и в вакууме, и в случае с человеком очень трудно судить объективно и точно. Мы субъективны, тем более – когда судим сами о себе. Как бы мы не пытались этого избежать, мы субъективны, и нам невозможно охватить всё, что существует во Вселенной. Сам критерий существования и несуществования – где он? Наши глаза не могут быть таким критерием – даже физики говорят, что видимая материя составляет лишь малую часть материи Вселенной. Наши сны, наши галлюцинации – существуют или не существуют? Откуда приходят они, чем являются? Что порождает идею? Является ли идея существующей? Всё зависит от точки отсчёта.
Жизнь философа очень интересна.
Но и скучна. Удивительно, но лучшие умы человечества могут оказаться скучнейшими и самыми безобразными в своей жизни людьми на Земле. Ведь даже им, несмотря на всю сверхсложность их мозгов, их концепций и теорий, ведомы только два полюса – скептика и фанатика. Что лучше? «Из двух зол не выбирают», — говорили шумеры, но жизнь такова, что выбирать приходится. Скепсис разъедает твою душу, лишает тебя веры. Ты отрицаешь всё и не веришь ничему. Можешь кивать головой на слова о любви, о карьере, о благополучии, о соблюдении норм русского языка – но во всё это ты глубоко не веришь, глубоко сомневаешься, и порою готов спорить вокруг каждого слова. Зачем? Чтобы найти Истину. Ведь без неё скучно жить, а её поиск составляет суть твоей жизни. И вот другой полюс – фанатик. Он думает, что Нашёл. Во что-то верит – в кои-то веки! – и он поглощён этой идеей, он из кожи вон лезет ради неё, живёт ею, растворяется в ней и погибает. Так погибал Иисус на кресте во имя идеи добра и милосердия. Так отдавали молодые жизни за идею революционеры. Так посвящали всю свою жизнь математики решению одной теоремы – чтобы вспыхнуть раз из неизвестности, сказав облегчённое и радостное «Решил!» – и умереть в нищете, на что и плевать хотели. Так умирали, не щадя себя, очень многие совершенно неизвестные нам люди – научные сотрудники, проповедники, аскеты, философы, писатели и музыканты. И самое обидное, что ни скептик, ни фанатик не выглядят счастливыми. Для таких людей счастье – миф, пожалуй что.
Для Истины её не существует. Но и самые убеждённые фанатики, равно как и скептики, никогда не находили Истины и не видели её, как бы ни сомневались или как бы ни были уверены, что видели. Обыкновенно фанатика зажигает идея, которая, пусть даже при всей своей широте, относится к одной-единственной узкой сфере жизни. А что такая идея есть в масштабах Вселенной? Ведь философ покушается на неё, меньше не надо. Вот изобрёл человек свечу для автомобиля – отлично, может заработать миллион долларов на своём открытии. Он горит идеей, и готов улучшить своё изобретение; готов бороться за него и расписывать его удобства. А Истины-то нет!
И так всегда. Философы, идеалисты – эти люди могут лишь оспаривать всё, не касаясь Самого Главного. Или коснуться… обжечься и сгореть вовек. Но это лучше для них, чем так и не понять, зачем ты жил.