Содержание статьи
За две с лишним тысячи лет христианской эры люди не раз изобретали совершенно разные толкования Библии. Этим занимались целые учреждения; образованнейшая часть общества отдавала свои жизни нахождению Истины. И в то же время в общественном сознании достаточно редко находит свой отголосок не метафизическая, а вполне мирская часть истории Иисуса.
«Обмирщение» истории Христа берёт начало в XIX веке, когда впервые его стали воспринимать не только как воплощение Вседержителя на Земле, но и как вполне конкретную историческую личность, имевшую не только сверхъестественные, но и человеческие черты. Не вдаваясь в вопросы веры, стоит остановиться на том феномене, какой произвели в культуре его проповеди. Отчего же все учёные, художники и богословы средних веков и раннего Нового Времени воспринимали время после пришествия Иисуса как начало совершенно новой эпохи? «Старый мир был разрушен» — эту тематику мы можем увидеть и на иконах, и на полотнах великих художников, и в религиозных трактатах. Одних только догматов веры недостаточно, чтобы целые страны поверили в то, что новый мир начал своё существование взамен старого. Сказать, что Римская империя была разрушена христианством, как считал Фридрих Ницше – невозможно. Тем более, связать эту гибель с тематикой новой эры в средневековом мировоззрении не видится уместным – ведь наследие римлян ценилось высоко в средневековой Европе. Римскими были героика, этика, государство и право, большая часть технологий и часть искусства. Что же тогда было такого, чего не было прежде?
Одна идея, перевернувшая мир.
В мировоззрении древней Месопотамии боги и правители государства были тесно связаны друг с другом. Небесная иерархия в точности повторяла земную (к слову сказать, нечто подобное случилось и в средневековье, когда люди начали связывать ангелов и архангелов с «воинством Господа», подобно тому как у короля имелись свои рыцари-вассалы). Одна шумерская поговорка тех лет гласила: «Только богам дано жить вечно. А человек – что бы ни делал – всё ветер». Нетрудно предположить, что подобное трепетное и самоуничижительное отношение существовало у подданных и по отношению к царям Месопотамии. Это был страх. Страх перед сильными мира сего, утвердившийся даже в мировоззрении. Вся мировая история – спесь, помноженная на бездарность и покорность «простого люда».
Мы – лишь пыль под ногами гениев и тиранов, — рождалась такая мысль на протяжении всей истории в самых разных головах, и чем более бывал человек угнетён и унижен, тем острее он чувствовал своё ничтожество по отношению к могущественным людям, направляющим исторический процесс в то или иное русло. Многие цивилизации, развившись достаточно сильно, сгорели от спеси и алчности своих правителей и от слабости простолюдина. Только римляне не имели такого чувства – они были завоевателями. Их цивилизация изобрела искусство состязания взамен искусства подчиняться силе. И по сей день Западная Европа – единственная часть света (кроме Америки), где люди могут чувствовать себя свободными, а не рабами. Но жители Галилеи, Иудеи, варварских провинций Рима – страдали от властного гнёта своих господ, и, несомненно, очень много людей в них от страха и самопрезрения почти теряли человеческий облик.
Страх. Благоговение. Спесь. Эти три слова болезненной плетью-трёххвосткой проходят через всю историю. Рабство. Феодализм. Капитализм. Тоталитарное общество. Форма эксплуатации изменялась, суть её в эмоциональном плане оставалась неизменной. Рабство и барство унижают человека одинаково – наконец-то мы поняли это! Или не поняли? Хотя прошло две тысячи лет.
Фарисеи и саддукеи были основными богословами в иудейских землях.
Их религиозные взгляды различались, но в одном они были едины: они были едины в презрительном отношении к простому народу. Никто из них не хотел «метать бисер перед свиньями». Они погрязли в толковании текстов Ветхого Завета, не оглядываясь на остальное человечество. И именно они, а не светские власти, стали основными гонителями Иисуса.
Современные учёные отвернулись от религии не потому, что она противоречит постижению действительности эмпирическим путём. Первоначально религия и задумывалась как тот источник знаний, который опережает учёные приборы и математические расчёты. В откровениях знания посылаются нам свыше – об этом говорит любой религиозный культ. Однако учитывая то, как религия распространяется в массах, как слепо верят они ей и как в то же время её извращают, многие учёные отчаялись найти в ней истину. «Простой народ никогда не познает правды», — это ощущение знакомо любому интеллигентному человеку. И любой современный интеллигент – фарисей, так или иначе, только переместивший свою жажду познания с книг Ветхого Завета на научное знание и высокое классическое искусство. Само понятие интеллигентского слоя – фарисейское от начала до конца. Оно предполагает какую-то кастовость, какие-то привилегии. То же, что предлагал Иисус, было совершенно другим.
В некапиталистическом обществе кастовая система складывается закономерно. Человеку, специализирующемуся на чём-то, выгоднее общаться с людьми своего круга, чем со всеми подряд. Складываются слои крестьян, воинов, купцов, ремесленников, богословской интеллигенции. У всех таких пластов общества разные интересы, разные идеи, ценности, воспитание, образ жизни, даже потребности. Зачем им перемешиваться и жить вместе, если способ производства к этому не обязывает?
Но и в капиталистическом обществе остаток этого кастового, сословного строя всё равно присутствует. Мы неизбежно уживаемся именно с теми, кто более других похож на нас по стилю и ритму жизни, жизненному пути, развитию, ценностям, стремлениям, социальному положению. Согласитесь, миллионер редко когда женится на крестьянке. Это закономерно.
И вот на исторической сцене появляется Христос.
Он говорит тебе: «Не бойся!», и это не «не верь, не бойся, не проси». Он, сын плотника, приходит босиком из Галилеи в величественный храм Иерусалима, где спорит с богословами. Он не боится всех этих пышных титулов, знатных родов, фарисейской и саддукейской спеси, скепсиса, богатства и силы власть имущих – и призывает не бояться других. Впервые в жизни он даёт «этим людям» надежду на спасение. Кухарке, которую богач гонит со двора пинками. Рабу, гложущему кость наравне с собаками и засыпающему в свином хлеву. Блуднице, которую по законам Ближнего Востока необходимо было убить, закидав камнями.
Что это было? До сих пор никто не понял. До сих пор никто не ответит однозначно. «Ницшеанство – это лишь учение Христа с другой стороны», – говорят иные философы. А великая идея, движим которой был Спаситель, разорвана на части потомками и растворилась в низменном сострадании. Но ведь социальное в христианстве, несомненно, с самого начала было выше. Ведь нельзя же просто так, как Лука в пьесе Горького «На дне», заговаривать зубы нищим, не имея ни единой цели, кроме как сделать им легче? Христос поставил перед человечеством вопросы бытия культуры и общества, на которые нельзя ответить однозначно. Что значит личность в истории? Что такое общество? Что значат личные заслуги человека, и для кого или чего он должен жить?
Вспыхнула и растворилась в небосводе, как звезда, надежда. Надежда на то, что каждый из нас может участвовать в историческом процессе. Что мы отнюдь не пыль, мы люди. Что каждый из нас – полноценная и достойная личность. Что люди нужны друг другу. Иисус Христос – это жизнь, полная вопросов к человеку и человечеству, и ко всем детищам его. Это вопрос к фарисею – «Так ли ценны твои идеи, твои мысли, твоя жажда познания?». Вопрос к государству – «Что толку от тебя, если ты можешь только казнить и миловать?». Вопрос к культуре – «Может ли человек обойтись без тебя? Какое место ты занимаешь в жизни человека: человек ли должен служить тебе и умирать за тебя, или ты должна служить человеку и человечеству?».
Мы все заняты делом. Кто-то пишет научную работу, кто-то конструирует самолёты, кто-то решает прикладную задачу архитектора. И тут в нашу жизнь, точно непонятливый ребёнок, входит Иисус. Он говорит нам о добре и зле, о жизни, о людях. Спрашивает тебя, для чего ты живёшь. «Какой ты чудак!», — скажем мы, а может, просто побежим домой или на работу, потому что не имеем времени говорить на столь праздные темы.
Так и здесь. Было сказано Слово, могущее изменить мир. И оно изменило: эхом отозвалось оно в коммунизме, в христианской ереси, в думах великих философов, грезивших о лучшей судьбе для мира. Но ничего. Спесь никуда не девалась. Из римских катакомб вылезло очередное чудовище, пожирающее всё и вся своим унижением и садизмом.
История не терпит слова «если».
А мы – лишь пыль. Под ногами тиранов и гениев.