О святых людях — Юродивые Христа ради

0
3309

Юродство – духовно-аскетический подвиг, который заключается в отказе от мирских благ и общепринятых норм жизни, принятии на себя образа человека, не имеющего разума, и смиренном терпении поруганий, презрения и телесных лишений.
Ключом к пониманию этого подвига является фраза из Священного Писания: «[i]…мудрость мира сего есть безумие пред Богом… » (1 Кор. 3, 19).

Юродивый (слав. глупый, безумный) — человек, взявший на себя подвиг изображения внешнего, т.е. видимого безумия с целью достижения внутреннего смирения. Христа ради юродивые ставили себе задачей побороть в себе корень всех грехов – гордость. Для этого они вели необычный образ жизни, иногда представлялись как бы лишенными рассудка, вызывая тем над собою насмешки людей. Вместе с тем, они в иносказательной символической форме обличали зло в мире, как словами, так и действиями. Такой подвиг брали на себя юродивые для того, чтобы смирить себя и вместе с тем сильнее воздействовать на людей, так как к обычной простой проповеди люди относятся равнодушно. Подвиг юродства ради Христа был особенно распространен у нас на Русской земле.

ЮРОДИВЫЙ КАК ПРОРОК И АПОСТОЛ

Он ничей сын, ничей брат, ничей отец, у него нет дома (… ). По сути, юродивый не преследует ни одной корыстной цели. Он ничего не добивается.
Юлия Де Бособр, «Творящее страдание»
Юродство — это символ погибших для мира сего людей, предназначение которых наследовать жизнь вечную. Юродство — не философия, но определенное восприятие жизни, бесконечное уважение к человеческой личности (… ), не продукт интеллектуальных достижений, а творение культуры сердца.
Сесил Колинз, «Проникновенность юродства» Юродивому нечего терять. Он умирает каждый день.
Матушка Мария Норманбейская, «Юродство»

Всякий возвышающий себя унижен будет, а унижающий себя возвысится.
Евангелие от Луки

Истинному христианину не свойственно лицемерить и притворяться, он должен быть со всеми честен и открыт, однако существует особый род христианского подвига, который внешне можно охарактеризовать как притворство и напускное чудачество. Имя этому подвигу «юродство ради Христа». 

Всякий возвышающий себя унижен будет, а унижающий себя возвысится.
Евангелие от Луки

Истинному христианину не свойственно лицемерить и притворяться, он должен быть со всеми честен и открыт, однако существует особый род христианского подвига, который внешне можно охарактеризовать как притворство и напускное чудачество. Имя этому подвигу «юродство ради Христа». 

Этот и многие другие случаи показывают, как юродивые своим примером пытались вразумить людей, доводя до абсурда те пороки, которые свойственны многим из нас. Они, будучи очевидно святыми людьми, сподобившимися от Бога дара чудотворения, в карикатурной форме изображали мелочную обидчивость, зависть, сварливость, давая людям возможность посмотреть на себя со стороны. Посмотреть и устыдиться.

Не стоит видеть в поведении юродивых едкой сатиры. В отличие от карнавальных шутов, юродивые были движимы состраданием и любовью к заблуждающимся людям. Так  блаженный Прокопий Устюжский, который считается первым юродивым на Руси, в один воскресный день начал призывать жителей Устюга к покаянию, предупреждая, что если они не раскаются в своих грехах, город постигнет Божий гнев. Люди смеялись над блаженным, говоря «он не в своем уме». Еще несколько дней после этого блаженный Прокопий со слезами на глазах умолял устюжан принести покаяние, но никто его не слушал. И лишь, когда вскоре грозное пророчество святого сбылось, и на город налетел страшный ураган, люди в трепете сбежались в соборный храм, где перед иконой Богоматери, теплой Заступнице рода нашего, слезно молился святой угодник Божий. Последовав его примеру, жители Устюга также начали усердно молиться. Город был спасен, но главное – были спасены многие души, получившие вразумление благодаря молитвам святого Прокопия.

Будучи великими молитвенниками, постниками и прозорливцами, юродивые избегали земной славы, притворяясь безумными. Блаженный  Прокопий, проводя каждую ночь, не взирая на лютые морозы, в молитве на паперти соборного храма, утром мог заснуть на куче навоза, а святого Симеона, жившего в Антиохии, можно было видеть таскающим за собой по городу привязанного за ногу дохлого пса. Зачастую это приводило к тому, что святых осмеивали, ругали, пинали, а иногда и избивали. Их подвиг можно назвать добровольным мученичеством, причем, в отличие от мучеников страдавших единожды, юродивые ради Христа терпели скорби и унижения всю свою жизнь.

Ведя подобный образ жизни, юродивые боролись не только с грехами других людей, но в первую очередь вели невидимую брань с грехом, который мог погубить их собственную душу – с гордыней. Подвиг юродства, как никакой другой способствует развитию в душе подвижника добродетели смирения, иначе как юродивые смогли бы сносить выпадавшие на их долю скорби.

Но смирение не означает слабоволия и  попустительства греху. Порой юродивые бесстрашно возвышали свой голос там, где другие боялись рта раскрыть. Так, псковский святой Николай Саллос предложил царю Ивану Грозному отведать сырого мяса великим постом. «Я христианин и в пост мяса не ем», — возмутился царь. «А кровь христианскую пьешь», — последовал ответ святого. Царь был посрамлен и покинул город, в котором собирался учинить суровые расправы.

Христа ради юродивые исполнили слова апостола Павла: «Если впадет человек в какое согрешенье, вы духовные исправляйте такового в духе кротости, наблюдая каждый за собой, чтобы не быть искушенным».

Блаженные подвижники избегали суетной земной славы, но своими тяжелыми подвигами они заслужили нетленную славу небесную и были прославлены Господом на земле многочисленными чудесами, совершающимися по их молитвам.

Мы безумны Христа ради … терпим голод и жажду, и наготу, и побои, и скитаемся … Мы как сор для мира, как прах всеми попираемый.
Послание святого Апостола Павла

ЮРÓДИВЫЕ — подвижники Православной Церкви, принимавшие на себя подвиг юродства, то есть внешнего, кажущегося безумия. Основанием для подвига юродства послужили слова Апостола Павла из первого послания к Коринфянам: «Ибо слово о кресте для погибающих юродство есть, а для них спасаемых, — сила Божия» (1 Кор. 1,18),»Ибо, когда мир своею мудростью не познал Бога в премудрости Божией, то благоугодно было Богу юродством проповеди спасти верующих» (1 Кор. 1,21), «а мы проповедуем Христа распятого, для Иудеев соблазн, а для Еллинов безумие» (1 Кор. 1,23), «Если кто из вас думает быть мудрым в веке сем, то будь безумным, чтобы быть мудрым» (1 Кор. 3, 18).

Юродивые отказывались ради Христа не только от всех благ и удобств земной жизни, но также часто и от общепринятых норм поведения в обществе. Зимой и летом они ходили босиком, а многие и вообще без одежды. Нарушали часто юродивые и требования морали, если смотреть на нее как на выполнение определенных этических норм. Многие из юродивых, обладая даром прозорливости, принимали подвиг юродства из чувства глубоко развитого смирения, чтобы люди приписывали их прозорливость не им, а Богу. Поэтому они часто говорили, употребляя внешне бессвязную форму, намеками, иносказаниями. Другие юродствовали, чтобы потерпеть унижения и бесславия ради Царства Небесного. Были и такие юродивые, называемые в народе блаженными, которые не принимали на себя подвига юродства, а действительно производили впечатление слабоумных благодаря своей оставшейся на всю жизнь детскости.

Если объединить мотивы, побуждавшие подвижников принимать на себя подвиг юродства, то можно выделить три основных момента. Попрание тщеславия, весьма возможного при совершении монашеского аскетического подвига. Подчеркивание противоречия между истиной во Христе и так называемым здравым смыслом и нормами поведения. Служение Христу в своеобразной проповеди не словом или делом, а силой духа, облеченной во внешне убогую форму.

  Подвиг юродства — специфически православный. Католический и протестантский Запад не знает подобной формы подвижничества.

Юродивые по большей части были мирянами, но мы можем назвать и несколько юродивых — монахов. Среди них святая Исидора, первая по времени юродивая († 365), инокиня Тавенского монастыря; святой Симеон, преподобный Фома.

Наибольшую известность из юродивых получил святой Андрей. С его именем связан праздник Покрова Пресвятой Богородицы. Этот праздник установлен в память события, происшедшего в Константинополе в середине Х века. Городу угрожала опасность от сарацинов, но однажды юродивый Андрей и ученик его Епифаний, молясь во время всенощного бдения во Влахернском храме, увидели в воздухе Пресвятую Деву Марию с сонмом святых, распростершую свой омофор (покров) над христианами. Ободренные этим видением, византийцы отбили сарацинов.

Особенно распространено и почитаемо народом было юродство Христа ради на Руси. Его расцвет падает на XVI столетие: в XIV веке — четыре почитаемых русских Ю., в XV — одиннадцать, в XVI — четырнадцать, в XVII — семь.

Подвиг юродства — один из тяжелейших подвигов, который принимали на себя во имя Христа отдельные лица ради спасения своей души и служения ближним с целью их нравственного пробуждения.

В Киевской Руси еще не было подвига юродства Христа ради как такового. Хотя отдельные святые в известном смысле и юродствовали какое-то определенное время, но это скорее был аскетизм, принимавший по временам формы, очень сходные с юродством.

Первым юродивыми в полном смысле этого слова был на Руси Прокопий Устюжский († 1302). Прокопий, согласно житию, смолоду был богатым купцом «от западных стран, от латинска языка, от немецкой земли». В Новгороде он пленился красотой православного богослужения. Приняв Православие, он раздает бедным свое имение, «приемлет юродственное Христа ради житие и в буйство преложися». Когда его начали ублажать в Новгороде, он ушел из Новгорода, направился «в восточные страны», шел по городам и селам, непроходимым лесам и болотам, принимал благодаря своему юродству побои и оскорбления, но молился за своих обидчиков. Праведный Прокопий, Христа ради Ю., избрал для своего жительства город Устюг, «великий и славный». Жизнь он вел настолько суровую, что с ней не могли сравниться предельно аскетичные монашеские подвиги. Юродивый спал под открытым небом «на гноище» нагой, впоследствии на паперти соборной церкви, молился по ночам о полезном «граду и людем». Питался он, получая от людей до невероятности ограниченное количество пищи, но никогда не брал ничего у богатых.

То, что первый русский юродивый прибыл в Устюг из Новгорода, глубоко симптоматично. Новгород был поистине родиной русского юродства. Все известные русские юродивые XIV века связаны так или иначе с Новгородом.

Здесь «буйствовали» в XIV веке юродивый Николай (Кочанов) и Федор. Они устраивали между собой показные драки, причем ни у кого из зрителей не возникало сомнения, что они пародируют кровавые столкновения Новгородских партий. Никола жил на Софийской стороне, а Федор на Торговой. Они переругивались и кидались друг в друга через Волхов. Когда кто-нибудь из них пытался перейти реку по мосту, другой гнал его назад, крича: «Не ходи на мою сторону, живи на своей». Предание прибавляет, что нередко после таких столкновений блаженные возвращались часто не по мосту, а по воде, яко по суху.

В Клопском Троицком монастыре подвизался преподобный Михаил, почитаемый в народе за юродивого, хотя в его житиях (три редакции) мы и не находим типичных черт юродства. Преподобный Михаил был провидцем, в его житиях собраны многочисленные пророчества, по-видимому записывавшиеся иноками Клопского монастыря.

Прозорливость святого Михаила выразилась, в частности, в указании места для рытья колодца, в предсказании близкого голода, причем старец просил кормить голодных монастырской рожью, в предсказании болезни посаднику, ущемлявшему иноков, и смерти князю Шемяке. Предсказывая смерть Шемяке, преподобный старец гладит его по голове, а, обещая владыке Евфимию хиротонию в Литве, берет из его рук «ширинку» и возлагает ему на голову.

У преподобного Михаила, как и у многих других святых, была особая связь с нашими «меньшими братьями». За гробом игумена идет он в сопровождении оленя, кормя его мохом из своих рук. В то же время, обладая высоким даром Христовой любви к ближним и даже к твари, старец сурово обличал сильных мира сего.

Современник преподобного Михаила Ростовского юродивый Исидор († 1474) живет на болоте, днем юродствует, а по ночам молится. Его заушают и смеются над ним, несмотря на чудеса и предсказания, заслужившие ему прозвище «Твердислов». И этот юродивый, подобно праведному Прокопию Устюжскому, «от стран бе западных, роду римского, языка немецкого». Точно так же другой ростовский юродивый Иоанн Власатый († 1581) был пришельцем с Запада. Иноязычное происхождение трех русских юродивых свидетельствует, что они настолько глубоко пленились Православием, что и форму подвижничества избрали специфически православную.

Первым московским юродивым был блаженный Максим († 14ЗЗ), канонизованный на Соборе 1547 года. К сожалению, житие блаженного Максима не сохранилось,

В XVI веке пользовались всеобщей известностью в Москве Василий Блаженный и Иоанн Большой Колпак. Помимо жития святого Василия память народная сохранила и предание о нем.

По преданию Василий Блаженный был в детстве отдан к сапожнику в ученики и тогда уже проявил прозорливость, посмеявшись и прослезившись над купцом, заказавшим себе сапоги. Василию же было открыто, что купца ожидала близкая смерть. Уйдя от сапожника, Василий вел в Москве бродячую жизнь, ходя без одежды и ночуя у одной боярской вдовы. В юродстве Василия характерно обличение общественной несправедливости и грехов различных сословий. Однажды он уничтожил товары на рынке, наказав недобросовестных торговцев. Все его, казавшиеся взору обычного человека непонятными и даже абсурдными, поступки имели тайный мудрый смысл видения мира духовными очами. Василий швыряет камни в дома добродетельных людей и целует стены домов, где творились «кощуны», так как у первых снаружи виснут изгнанные бесы, тогда как у вторых — плачут Ангелы. Подаренное царем золото он дарит не нищим, а купцу, потому что прозорливому взору Василия ведомо, что купец потерял все свое состояние, а просить милостыни стыдится. Питие, поданное царем, Ю. выливает в окошко, чтобы потушить пожар в далеком Новгороде.

Василий Блаженный отличался особым даром раскрыть беса в любом обличье и всюду его преследовать. Так, он узнал беса в нищем, который собирал много денег и в награду за милостыню устраивал людям «привременное счастье».

В разгар опричнины он не боялся обличать грозного царя Ивана IV, за что пользовался в народе огромным моральным авторитетом. Интересно описание обличения Василием Блаженным царя во время массовой казни в Москве. Святой обличает царя в присутствии огромного скопления народа. Народ, молчавший во время казни бояр, в то же время, когда разгневанный царь готовился пронзить юродивого копьем, зароптал: «Не тронь его!.. не тронь блаженного! В наших головах ты волен, а блаженного не тронь!» Иван Грозный вынужден был сдержать себя и отступить. Погребен был Василий в Покровском соборе на Красной площади, который в сознании народа навсегда соединился с его именем.

Иоанн Большой Колпак подвизался в Москве при царе Феодоре Иоанновиче. В Москве он был пришельцем. Родом из вологодских краев, он работал водоносом на северных солеварнях. Все бросив и переселившись в Ростов Великий, Иоанн построил себе келью около церкви, покрыл тело веригами и тяжелыми кольцами, выходя же на улицу, всегда надевал колпак, отчего и получил свое прозвище. Иоанн часами мог смотреть на солнце — это было его любимое занятие — помышляя о «праведном солнце». Дети смеялись над ним, но он не сердился на них. Юродивый всегда улыбался, с улыбкой он и прорицал будущее. Незадолго перед смертью Иоанн переселился в Москву. Известно, что умер он в мовнице (бане), погребли его в том же Покровском соборе, в котором погребен Василий. Во время погребения блаженного поднялась страшная гроза, от которой многие пострадали.

В XVI веке обличение царей и бояр стало неотъемлемой принадлежностью юродства. Яркое свидетельство такого обличения дает летопись о разговоре псковского юродивого Николы с Иоанном Грозным. Пскову в 1570 году грозила участь Новгорода, когда юродивый вместе с наместником Юрием Токмаковым предложили псковитянам ставить на улицах столы с хлебом-солью и с поклонами встречать московского царя. Когда после молебна царь подошел к святому Николаю за благословением, тот поучал его «ужасными словесы еже престати велия кровопролития». Когда же Иоанн, несмотря на увещевание, велел снять колокол со Святой Троицы, то в тот же час у него пал лучший конь по пророчеству святого. В сохранившемся предании рассказывается, что Никола поставил перед царем сырое мясо и предложил есть, когда царь отказался, сказав «я христианин, и в пост мяса не ем», Никола ответил ему: «А кровь христианскую пьешь?»

Очень поражали юродивые иностранцев-путешественников, находившихся в то время в Москве. Флетчер в 1588 году пишет:

«Кроме монахов, русский народ особенно чтит блаженных (юродивых) и вот почему: блаженные… указывают на недостатки знатных, о которых никто другой и говорить не смеет. Но иногда случается, что за такую дерзкую свободу, которую они позволяют себе, от них тоже отделываются, как это и было с одним, двумя в предшествовавшее царствование, за то, что они уже слишком смело поносили правление царя». Флетчер же сообщает о Василии Блаженном, что «он решился упрекнуть покойного царя в жестокости». Об огромном уважении русского народа к юродивым пишет также Герберштейн: «Их почитали пророками: явно обличаемые ими говорили: это по грехам моим. Если они что брали в лавке, торговцы еще благодарили».

По свидетельству иностранцев, юродивых. в Москве было очень много, они составляли по существу как бы некий отдельный орден. Канонизована из них весьма незначительная часть. Есть глубоко почитаемые до сих пор, хотя и неканонизованные местные юродивые.

Таким образом, юродство на Руси по большей части не подвиг смирения, а форма пророческого служения, соединенного с крайней аскезой. Юродивые обличали грехи и несправедливость и таким образом не мир смеялся над русскими юродивыми, а юродивые смеялись над миром. В XIV- XVI веках русские юродивые были воплощением совести народа.

Почитание народом юродивых привело, начиная с XVII века, к тому, что появилось много лжеюродивых, преследовавших свои корыстные цели. Случалось также, что за юродивых принимали и просто душевнобольных людей. Поэтому Церковь всегда очень осторожно подходила к канонизации юродивых.

Богословско-литургический словарь

Один из самых известных университетских профессоров, читая свои лекции по богословию, не без иронии замечал, что такие понятия, как «грех» или «бес», вызывают смущение образованной публики, – так что напрямую, без культурологических оговорок, использовать их в серьезном разговоре с интеллигентными людьми практически невозможно. И рассказывал следующий анекдот: некий миссионер, выступая с проповедью в техническом ВУЗе, вынужден был отвечать на вопрос о том, как у человека впервые появляется мысль о преступлении. Пытаясь говорить с аудиторией на ее языке, он сформулировал такую фразу: «Мысль о преступлении человеку телепатически транслирует трансцендентально-ноуменальное тоталитарно-персонализированное космическое зло». Тут из-под кафедры высовывается голова изумленного беса: «Как ты меня назвал?»

Дело в том, что истина не боится спора. Истину нельзя уничтожить. Поэтому мир придумал эффективный способ ее утилизировать – как некий опасный радиоактивный материал, который запаивают в непроницаемый свинцовый контейнер и закапывают на отдаленном пустыре. Сначала истины, добытые великими умами в мучительной борьбе, становятся привычными и обыденными. То, что было долгожданным трофеем для отцов, становится игрушкой для детей, наподобие дедовых медалей и орденских планок. Люди привыкают относиться к истинам как к чему-то само собою разумеющемуся. Затем привычное становится банальным и от него пытаются отделаться посредством цинизма, иронии и кавычек. «Нет, брат, это все распущенность, пустота! – говорит тургеневский Базаров. – И что за таинственные отношения между мужчиной и женщиной? Мы, физиологи, знаем, какие это отношения. Ты проштудируй-ка анатомию глаза: откуда тут взяться, как ты говоришь, загадочному взгляду? Это все романтизм, чепуха, гниль, художество». В конечном итоге осмеянная и окарикатуренная истина под видом фольклора вообще выводится из дискурсивного поля. Добро и зло начинают ассоциироваться исключительно с «избушкой на курьих ножках», а такие вещи как подвиг и предательство без кавычек сохраняются разве что в детском обиходе – наравне с «бабаем» и «доброй феей».

«Христиане верят, что Иисус из Назарета, якобы одним словом исцелявший больных и якобы воскрешавший мертвых, якобы и Сам воскрес на третий день после смерти». Только так, в смирительной рубашке кавычек, в окружении слов-санитаров евангельская Истина и может войти в «просвещенное» собрание светских людей.

Горделивый ум оказывается неспособен сделать Истину даже предметом критики. «Что есть истина?» – иронически вопрошает иудейский прокуратор и, не дожидаясь ответа, проходит мимо Того, Кто Сам есть Истина и Жизнь.

Этот процесс чутко отображает литература. В предисловии к сборнику «Русские цветы зла» Виктор Ерофеев прослеживает пути отечественной литературной традиции, отмечая, что в новый и новейший период «разрушилась хорошо охранявшаяся в классической литературе стена… между положительными и отрицательными героями… Любое чувство, не тронутое злом, ставится под сомнение. Идет заигрывание со злом, многие ведущие писатели либо заглядываются на зло, завороженные его силой и художественностью, либо становятся его заложниками… Красота сменяется выразительными картинами безобразия. Развивается эстетика эпатажа и шока, усиливается интерес к «грязному» слову, мату как детонатору текста. Новая литература колеблется между «черным» отчаянием и вполне циничным равнодушием. Сегодня мы наблюдаем вполне закономерный итог: онтологический рынок зла затоваривается, бокал до краев наполнился черной жидкостью. Что дальше?»

Ответ на поставленный вопрос можно найти в истории, знающей немало подобных ситуаций. Дошедший до патового состояния декаданс может быть преодолен посредством нарочитого безумия. Юродивый, или, по красивому поэтическому выражению Натальи Ростовой, «человек обратной перспективы», ломает извратившийся мир эпатирующим жестом, подвергая поруганию «священные» символы ложной культуры и удивляя людей той серьезностью, с которой он говорит о «сказочных» вещах, срывая с них привычные кавычки. Блаженный берется за дело там, где человечность воспринимается как слабость, а хамство считается проявлением силы характера; где священники названы «паразитами общества», а героями дня становятся спортсмены, клоуны и кулинары – словом, там, где культура перестает взращивать человека и, наоборот, начинает его губить потому, что добро и зло в ней поменялись местами.

«Не подниму руки на брата моего» – говорили великие русские святые Борис и Глеб. В культуре феодальной раздробленности «брат» – синоним слову «конкурент». Это тот, из-за кого у тебя меньше земли и власти. Убить брата – все равно, что победить конкурента, – дело достойное настоящего князя, свидетельство его сверхчеловеческой натуры и привычный образ мужества. Святые слова Бориса, впервые прозвучав в русской культуре, несомненно, казались загадочным бредом юродивого.

Юродство принято считать специфической формой христианской святости. Однако к этому средству возвращения истин из «культурного архива» часто прибегали еще древнегреческие философы. Антисфен посоветовал афинянам принять постановление: «Считать ослов конями». Когда это сочли нелепостью, он заметил: «Ведь вы простым голосованием делаете из невежественных людей – полководцев. Когда его однажды хвалили дурные люди, он сказал: «Боюсь, не сделал ли я чего дурного?»

Когда один развратный чиновник написал у себя на дверях: «Да не внидет сюда ничто дурное», Диоген спросил: «А как же войти в дом самому хозяину?» Некоторое время спустя, он заметил на том же доме табличку: «Продается». «Я так и знал, – заявил философ, – что после стольких попоек ему будет нетрудно изрыгнуть своего владельца».

Сим, казначей тирана Дионисия, был отвратительным человеком. Однажды он с гордостью показывал Аристиппу свой новый дом. Оглядев пышные комнаты с мозаичными полами, Аристипп откашлялся и сплюнул в лицо хозяину, а в ответ на его ярость сказал: «Нигде не было более подходящего места».

Юродство, помимо прочего, делает человека маргиналом и потому способно быть весьма действенным лекарством против тщеславия. Ложная честь побуждает нас казаться перед людьми лучше, чем мы есть. Именно поэтому рассказать о своем грехе на исповеди оказывается труднее, чем его совершить. В этом случае нам может помочь пример мудрецов и святых, исполнивших слова Христа: «Когда ты будешь позван кем на брак, не садись на первое место, чтобы не случился кто из званых им почетнее тебя, и звавший тебя и его, подойдя, не сказал бы тебе: уступи ему место; и тогда со стыдом должен будешь занять последнее место. Но когда зван будешь, придя, садись на последнее место, чтобы звавший тебя, подойдя, сказал: друг! пересядь выше; тогда будет тебе честь пред сидящими с тобою, ибо всякий возвышающий сам себя унижен будет, а унижающий себя возвысится».
Сергей Мазаев

Безумная любовь

Жития святых — это литературный жанр. И, как у каждого жанра, у него есть свои характерные черты. Поскольку это очень древний вид литературы, а Церковь — среда весьма консервативная (что само по себе прекрасно), то и агиография сохраняет в себе множество свойств, полученных ею многие сотни лет назад. Современный же человек — это минимизатор. Становясь чем далее, тем более плоским, он не понимает и отвергает всю пышную сложность прежних эпох, а значит, и своего прошлого. Многое кажется ему смешным, многое — наивным. Во многие вещи он верить отказывается. Святыми для него сегодня являются актеры и спортсмены, а жития этих святых умещаются в формат светской хроники или скандалов. Логический конец этого процесса — в аду. И что делать? Нужно идти друг другу навстречу, то есть приближать жития к современному пониманию, а людям интересующимся — устремляться навстречу святым.

Знакомство с любым из святых — это личная встреча двух человеческих душ. Встреча «через годы, через расстоянья». Именно пронзительной глубиной личного чувства эти знакомства и отличаются. Весь остальной исторический антураж — как то эпоха жизни святого, одежда, нравы, быт, смены царственных династий — отступает на задний план и становится вторичным. Мы бы очень хотели, чтобы у живущих ныне людей было как можно больше друзей из числа уже живущих в Небесном Иерусалиме. Мы бы очень хотели, чтобы люди общались со святыми, учились у них и брали с них пример, исполняя Павловы слова: «Подражайте мне, как я Христу». С этой целью мы и будем стараться рассказывать о святых с чувством личной теплоты как о великих, но все же друзьях, преодолевая шаблонность и схематизм, мешающие личному общению.

Это похоже на снятие ризы с древнего образа. Риза драгоценна и хороша, но древние краски лучше. Так в начале ХХ века открылась миру рублевская «Троица», благочестиво спрятанная предыдущими поколениями за килограммами серебра. «Троица» была так хороша, что сами ризы были восприняты как скрытое иконоборчество. Так же может быть вреден сусально-возвышенный стиль в разговоре о святости для изломанного человека ХХI века. Путь непрост, но дорогу осилит идущий.

Жизнь и подвиг блаженной Ксении Петербуржской

Из всех городов России Петербург — самый нерусский город. На политической карте мира только в Африке множество стран имеют границы, нарезанные под линейку. Это — наследие колониализма.

Так же под линейку построен Петербург. Москва обрастала пригородами так, как купчиха обрастает юбками, как луковица обрастает плотью. Столетиями органически растут города. Но не Петербург.

Распланированный под линейку, он возник в считанные годы, тогда как другие города наживали мясо на костях, обрастали слободами и пригородами на протяжении целых столетий. Построенный под прямым углом, утопивший под мрамором тысячи душ, давший фору Риму, Амстердаму и Венеции вместе взятым, вырос он на гнилых болотах ни с того ни с сего — и тут же ощетинился пушками против врагов и крестами против демонов.

Молодой город уже через полстолетия подтвердил свою русскость своей святостью. Одной из первых и неофициальных его святых была женщина, ничем снаружи не прославленная. Город был имперский, служивый, чиновничий. Сотни Акакиев Акакиевичей сновали туда и сюда с казенными бумагами. Нищета зябла на морозе и протягивала руки за милостыней. Было много церквей, но мало подвига Христа ради и мало милосердия.

Вдруг появляется женщина, раздавшая всем все и молящаяся обо всех так, как будто это ее родные дети. Бездетные женщины, как правило, жестоки. Зэки, провожающие на свободу друзей, поздравляют их, но хоронят в душе горечь обиды. Ведь те уже уходят, а они еще остаются. Бескорыстно вымаливать другим то, чего сам лишен, — это высшая степень любви.

Ксения Григорьевна очень любила своего мужа. Прожили в браке они недолго и детей не нажили. Внезапная смерть перевернула с ног на голову всю жизнь молодой вдовы. В браке ведь муж и жена сочетаются в одну плоть. И если одна половина раньше другой переступает грань жизни и смерти, то и вторая половина влечется за грань, хотя время ей еще не пришло. Тогда человек прежде смерти умирает.

Одни умирают для общественной жизни и спиваются. Другие умирают для греховной жизни и начинают подвиг ради Бога.

Ксения хотела, чтобы муж ее был спасен для вечности. Лишившись временного семейного счастья, она хотела, чтобы в вечности она и он были вместе. Ради этого стоило потрудиться. И вот молодая вдова начинает безумствовать, по-славянски — юродствовать. Она отзывается только на имя своего мужа, одевается только в его одежды и во всем ведет себя как сошедшая с ума. Отныне и на полстолетия за личиной безумия она сохранит непрестанную молитву о своем муже.

Молящийся человек всегда от молитвы о ком-то одном переходит к молитве о многих. Сердце разгорается, расширяется в любви и охватывает собою путешествующих, недугующих, страждущих, плененных, умирающих и много других состояний, в которых пребывают мятущиеся людские души. Большое начинается с малого. Стоит полюбить кого-то одного и невидимо пролить кровь в молитве об этом одном — как тут же откроются бездны, и перед мысленным взором окажутся тысячи скорбящих, трепещущих, унывающих, нуждающихся в молитве.

Ксения нашла это, хотя этого не искала. Она хотела вымолить для блаженной вечности душу любимого мужа — Андрея Федоровича. Но эта горячая молитва об одном человеке сделала ее молитвенницей обо всем мире. Так из маленького вырастает большое. Так люди находят то, чего не ждали.

Ксения Григорьевна не родила детей от Андрея Федоровича, которого любила. Не насладилась семейным счастьем, не увидела внуков. Однако она вымаливает людям решение многообразных житейских проблем: примирения с тещами и свекрухами, обретения места работы, размены жилплощади, избавления от бесплодия…

Обычно кто чего не имел — тот того не вымолит. Не воевавший не понимает пошедшего на войну. Не рожавшая не поймет многодетную. И так далее… А вот Ксения, хотевшая, но не имевшая мирского счастья, без всякой зависти вымаливает это самое счастье всем тем, кто обращается к ней.

Петербург — самый нерусский город. Спланированный под линейку, как Африка, нарезанная наподобие пирога, он весь родился из ума, а не от жизни. Однако заселили его русские люди, и уже через полстолетия родились в нем русские святые.

Они преодолели и собственную греховность, и неестественность среды, в которой жили, и явили нам торжество Вселенского Православия на продутых всеми ветрами северных широтах никому до сих пор не известной местности под названием Санкт-Петербург…

Насколько Великий подвиг Любви к супругу ( который скончался без покаяния )
она посвятила всю свою жизнь Богоугождению ,из всех путей выбрав самый тернистый -подвиг юродства Христа ради…(о святой блаженной Ксении Петербургской)


Наверное, нет ни одного учебника истории, где бы говорилось о блаженной Ксении Петербургской, память которой мы сегодня празднуем. Зато в каждом учебнике истории обязательно будет рассказ о Наполеоне и его деяниях. Два этих человека жили примерно в одно время – на рубеже XVIII-XIX веков. Действительно ли их вклад в историю совершенно несоизмерим?

Деяния Наполеона известны: сотни тысяч погибших (некоторые из них были похоронены здесь, в Сретенском монастыре); разоренные ограбленные храмы, причем не только в России, но и, например, в Венеции, да и по всей Европе; разрушенные судьбы многих людей. Огромным было в свое время и духовное влияние Наполеона, о чем свидетельствуют в частности произведения Толстого, Достоевского. Раскольников, терзаемый сомнениями, «тварь ли я дрожащая или право имею», кромсал топором старуху-процентщицу, можно сказать, с именем Наполеона на устах…

Житие блаженной Ксении нам также хорошо известно: в 26 лет, совсем молодой женщиной, она внезапно стала вдовой и приняла на себя подвиг юродства, отказавшись от дома, скитаясь в своих неизменных красной кофте и зеленой юбке или зеленой кофте и красной юбке, подвергаясь постоянным насмешкам и оскорблениям, пребывая в непрестанной молитве. За свой непонятный для мира многолетний подвиг блаженная Ксения получила от Бога благодать скорой и действенной помощи людям – ее участие в тысячах судеб проявлялось ярко и торжествующе.

Ее особый дар состоял в устройстве семейной жизни многих людей. Так, однажды, придя к семье Голубевых, блаженная Ксения объявила 17-летней девушке: «Ты тут кофе варишь, а муж твой жену хоронит на Охте. Беги скорее туда!» Смущенная девица не знала, что и ответить на столь странные слова, но блаженная Ксения буквально палкой заставила ее отправиться на Охтинское кладбище Санкт-Петербурга. Там хоронил свою молодую жену, скончавшуюся при родах, один доктор, безутешно рыдавший и наконец лишившийся чувств. Голубевы, как могли, пытались утешить его. Так состоялось их знакомство. Через некоторое время оно продолжилось, а год спустя доктор сделал дочери Голубевой предложение, и брак их оказался в высшей степени счастливым. Такие случаи помощи блаженной Ксении в устроении семьи бесчисленны – она поистине стала созидателем человеческих судеб.

Наполеон похоронен в центре Парижа, в соборе Дома инвалидов, и туристы охотно приходят поглазеть на его саркофаг из красного порфира, установленный на зеленом гранитном пьедестале. Никто не приходит помолиться или попросить его о чем-то; для современного человека Наполеон – это просто музейный экспонат, заспиртованное прошлое. Его влияние сегодня ничтожно – в лучшем случае заезженный материал для кинематографа или псевдоисторических упражнений начинающего графомана.

Могила блаженной Ксении вот уже более 200 лет является источником исцелений, действенной помощью в трудных обстоятельствах, разрешением неразрешимых проблем. Так, одному человеку, страдавшему винопитием, явилась блаженная Ксения и грозно сказала: «Брось пить! Слезы матери и жены твоей затопили могилу мою». Надо ли говорить, что этот человек больше не притрагивался к бутылке?

Ежедневно у могилы блаженной Ксении собирались (и продолжают собираться) тысячи людей и просили ее о помощи, оставляли записочки с криком о помощи, и этими записками, как гирляндами, была постоянно увешена часовня святой. Сотни, тысячи, миллионы записок призывали ее имя – а была ли хоть одна подобная записка у могилы Наполеона из красного порфира на зеленом пьедестале?

В современной исторической науке все большее распространение получает термин «социальная история». Это весьма перспективное направление, говорящее о важности простых человеческих судеб, о значении «малых дел» в жизни общества, об определяющей роли рядовых людей в историческом процессе.

Не нужно думать, будто история вершится сильными мира сего, на политическом Олимпе; история – это совсем не то, что нам показывают по телевидению. Подлинная история происходит в человеческом сердце, и если человек очищает себя молитвой, покаянием, смирением, терпением скорбей, то его участие в своей судьбе, а значит в судьбе окружающих, а значит – и во всей человеческой истории – неизмеримо возрастает.

Блаженная Ксения не руководила государством, не собирала многотысячных армий, не вела их в завоевательные походы; она просто молилась, постилась, смиряла свою душу и терпела все обиды – но ее влияние на человеческую историю оказалось неизмеримо большим, чем влияние любого наполеона. Хотя об этом и не говорят учебники истории…

Об этом, впрочем, говорит нам Христос в Евангелии: «Какая польза человеку, если он приобретет весь мир, а душе своей повредит?» На примере Наполеона и блаженной Ксении эти слова получают еще большую убедительность.

История вершится не в Кремле и не в Белом Доме, не в Брюсселе и не в Страсбурге, а здесь и сейчас – в нашем сердце, если оно открывается Богу и людям. Аминь.

Иеромонах Симеон (Томачинский) 6.02.2006

Один из эпизодов жития Василия блаженного…Творя различные странности, Василий, среди прочего, бросал в некоторые дома грязь и камни, а у некоторых домов, опустившись на колени, целовал стены. Люди присмотрелись к этим домам и удивились. Грязь летела туда, где жили скромно и праведно. А политы слезами и обцелованы были стены домов, где жили пьяницы, злодеи, развратники. Василий блаженный видел ангельский мир. Он видел, как вокруг домов, где живут праведные люди, рыщут демоны, но внутрь войти не могут. Там, внутри – светлые Ангелы. В бесов, которые снаружи, метал камни Василий. Наоборот, там, где в жилищах угнездился грех, там демоны нашли приют рядом с людьми. А светлые духи со слезами находятся снаружи. Рядом с ними и вместе с ними молился Христа ради юродивый.

ПРОТОИЕРЕЙ АНДРЕЙ ТКАЧЕВ

ДАВАЙТЕ ОБСУДИМ

Пожалуйста напишите комментарий
Пожалуйста, введите свое имя здесь