На сайте православной газеты «Благовест» в клубе православных знакомств «Светелка» однажды мы увидели необычное объявление. Молодая женщина писала из Германии, что с малых лет воспитана в Православии, но, оказавшись в непростой духовной ситуации, не выдержала искушений. Влюбилась в мусульманина и – переменила веру… Жизнь в другой религии у нее не сложилась, она осталась с сыном одна. И вновь вернулась ко Христу. А теперь вот и дала объявление о знакомстве с Православным мужчиной в надежде создать настоящую Христианскую семью.
Со снимка смотрела на нас молодая красивая женщина с какой-то особой болью во взгляде. И мы попросили Лизу написать нам о своем сложном духовном пути, который привел ее сначала к падению, а потом – к покаянию. Вскоре Лиза нам ответила, что однажды уже писала о своем горе и на каком-то Православном сайте можно найти ее рассказ. Но обещала для нас написать подробнее обо всем, что довелось пережить.
И вот это письмо недавно поступило в редакцию. Сразу предупредим, что, публикуя этот рассказ, мы ни в коем случае не хотим никого обидеть или оскорбить. Но вопросы веры, вопросы спасения для верующего человека любой религии важнее всего на свете. И лучше узнать заранее о том, что ждет крещеных в Православии девушек, по каким-либо причинам принявших ислам или какую-то другую веру, чтобы не повторять столь серьезной духовной ошибки. Имя Елизаветы осталось в рассказе неизмененным, и мы просим наших читателей помолиться о ней и ее сыне.
На чужбине
…Переехав с моей семьей в Германию, в пятнадцать лет я оказалась словно в изоляции. Интересы современной западной молодежи казались неприемлемыми для воспитанной с детства в вере Христианки. Я нашла Православный приход по душе и мечтала выйти замуж за семинариста, стать матушкой, растить детей сколько Бог пошлет. Очень хотела вернуться на родину, в Россию, и регулярно ездила туда. Иногда задумывалась о монашеском пути и часто ездила в один монастырь, при котором были семинария и регентская школа. Но познакомилась я там не только с семинаристами, а еще и с одним диаконом, уже женатым. Прошло два года возвышенной, как мне казалось, дружбы, как вдруг оказалось, что он давно испытывает ко мне нечто большее. С этого момента для меня весь мир перевернулся. Все мои идеалы, казалось, были попраны. Испытывая давно искреннюю симпатию к этому человеку и запутавшись в своих чувствах, я начала метаться и пыталась забыть его, поступая необдуманно. Флиртовала с кем попало, маме заявила, что не стану женой священника, остригла волосы и вдруг перестала что-либо чувствовать во время молитвы и на Литургии. В приходе про меня начались какие-то сплетни, мамаши вдруг схватились за своих сыновей, чтобы я их, не дай Бог, не совратила (хотя у меня и в мыслях не было). Священник, поверив сплетням, стал звонить моей маме, чтобы она наставила меня на истинный путь. Меня начали все сторониться, и, разочаровавшись, я перестала ездить в храм. Моя изоляция усугубилась.
Кажется, в этот период мне приснился сон: я – больная старуха и… мусульманка. С трудом передвигаясь, но следуя чувству долга, иду в мечеть. Моя близкая, более молодая подруга доводит меня под руку до мечети. Я вхожу в мечеть (как ни странно, в мужской молитвенный зал, который внизу). Там стоит старый имам или ходжа, он начинает всячески хвалить меня за мою благочестивую жизнь. А мечеть стоит прямо рядом с Православной церковью, и даже как будто бы есть между ними проход, так что из мечети можно пройти в церковь. Вдруг я начинаю плакать. Плачу с таким горем, так безутешно! Моя помощница, держащая меня под руку, вдруг говорит: «Я знаю, почему ты плачешь. Потому что ты НЕ МОЖЕШЬ ВОЙТИ В ЭТУ ЦЕРКОВЬ, хоть и очень хочешь». Этот сон был странным, так как я, конечно же, не задумывалась о том, чтобы принять ислам.
Цена «счастья»
Хасан был одноклассником подружки. Он показался мне спасением в моем ужасном одиночестве, и мы подолгу беседовали. Мне было уже 19 лет, и у меня еще никогда не было молодого человека, а так хотелось быть как все. Ему было шестнадцать лет, но выглядел он старше, и по его поведению и мышлению я бы дала ему не меньше двадцати. Он обманул меня, сказав, что ему 17. Когда я заметила, что у него постепенно стали появляться ко мне какие-то чувства, я сказала, что нам не стоит больше встречаться, так как отношения между нами невозможны. Полгода мы не виделись. Мое отпадение от Церкви продолжалось.
О Хасане я вспоминала все это время, и мне не хватало его. Один раз через полгода мы случайно встретились на улице, но не поздоровались. А потом все-таки созвонились и решили встретиться. Встретившись с ним, я поняла что более родного человека (не считая мамы, конечно) никогда не встречала. Я узнала, что он был очень болен, так что его с трудом спасли врачи. Я с ужасом представила, что этого человека я могла больше не увидеть. Я согласилась встречаться с ним. А на следующий день он попал в больницу, так как возобновилась та болезнь, и две недели я приходила к нему каждый день, вследствие чего познакомилась со всей его родней. Это было с его стороны, наверное, не запланировано, так как он не знал, как отнесется его семья к такому явлению, как иностранная и иноверная подружка. В целом я им понравилась, так как была стеснительной и не знала, что говорить, а поэтому все больше молчала в их присутствии. Когда у нас на приходе узнали о наших отношениях, поднялась тихая паника. Православный наш народ пытался помочь мне. Мне говорили, что Хасан никогда не женится на мне просто потому, что у них это не принято, его семья будет против, а он никогда не пойдет против семьи, общины и т.д. Я же предприняла последнюю попытку возвратиться в лоно Церкви и поехала в Православный лагерь. Все смотрели на меня с жалостью, а на исповеди священник сказал мне, что я должна во что бы то ни стало расстаться с Хасаном. Реакция – отторжение. Как я могла расстаться с таким человеком?
Как мужчина он мне не нравился, я хотела с ним только дружить, но когда Хасан поставил мне условие – либо мы пара, либо никакого контакта, – я согласилась «попробовать».
При этом я настолько была сосредоточена на своей сверхзадаче – выйти замуж девственницей, что совсем запуталась в своих чувствах. Когда же все-таки случилось непоправимое, теперь моей сверхзадачей стало во что бы то ни стало женить его на себе и узаконить эти отношения.
И ценой этого должно было стать предательство моей Христианской веры.
Хасан ни на чем не настаивал, я сама решила сделать так, надеясь, что он отнесется ко мне серьезнее, женится на мне, и еще – надеясь, что я хоть что-то почувствую в этой новой религии. Ведь в Православном храме я давно уже ничего не чувствовала. Мое сердце как будто окаменело. Но мне очень не хватало Бога в моей жизни, хотелось очиститься и жить по Божьему Закону.
Псевдоочищением и прощением грехов прошлой жизни стало для меня принятие ислама, а новым законом стал для меня шариат. На улице я постоянно видела мусульманок, и их лица мне виделись такими чистыми (как казалось, внутренней чистотой, и только потом я узнала, что это впечатление нередко бывает обманчиво), и хиджаб (мусульманская одежда) мне тоже очень нравился, я очень хотела одеваться так же. Я много читала об исламе и решила, что стоит попробовать достучаться до Бога через другое оконце.
Я задвинула свою веру в Христа как в Бога в далекий угол сердца и произнесла шахаду, после чего совершила полное омовение и начала совершать заранее выученный наизусть намаз. Я также сразу надела платок и поменяла имя. Хасан радовался несказанно, но жениться на мне не собирался, хотя наши отношения и были харам (запрещены).
Тогда я решила действовать иначе.
В нашем городе было две медресе (мусульманские школы) – одна мужская и одна женская. Я начала регулярно посещать женскую медресе. Это был дом одной большой семьи, глава которой ходил в ту медресе, куда ходил и Хасан. Я пришла в медресе не просто так. С искренними слезами на глазах я призналась одной из дочерей хозяина дома, что вот уже почти год встречаюсь с Хасаном, но наши встречи незаконны и мне как мусульманке очень тяжело. Она рассказала все это своему отцу, отец одному молодому человеку, которого уважает Хасан. Этот человек поговорил с Хасаном и пристыдил его, и вскоре мы женились по мусульманскому обряду.
Надежды не оправдались
Обручение было скромным. Моих родителей на нем не было. Мама терпеливо переносила все это время мои страдания, а папа потерял во мне дочь. Лишь когда я снова вернулась ко Христу, он сказал, что ощущение такое, будто меня не было тут несколько лет, а потом я вернулась. Он очень сильно переживал.
Мои надежды на ислам не оправдались, я не чувствовала ничего. Бог не отвечал мне никак, хотя бы каким-то знаком. Иногда лишь, вроде бы случайно открывая Библию, я находила ответы на свои вопросы.
Было очень тяжело совершать намаз, повторяя пять раз в день одни и те же суры на арабском языке. Для меня это была не молитва! Это не имело ничего общего с Христианской молитвой, где можно молиться и мысленно, и всем сердцем, по словам уже написанных молитв или своими словами. Я не видела в предписанных исламом телодвижениях никакого смысла, впрочем, как и в рамадане, мусульманском посте, так как днем была слишком слабой, чтобы что-то делать, а вечером наедалась до тошноты. А от женщин требуется еще и чтобы они готовили днем пищу для разговления.
Меня очень тяготил характерный для мусульман общинный уклад жизни. Община для них – это святое. Без общины ты никто. Общиной может быть твоя семья или любая группа единомышленников. Всякие попытки самостоятельности, выражения своей индивидуальности, попытки проявить свою свободную волю воспринимаются в штыки. Многие европейские женщины удивляются: почему турчанки не уходят от мужей, которые их бьют. В силу того, что строй общества общинный, они просто не умеют жить без своей семьи. Лучше пусть плохенькая, но семья. Их индивидуальность почти на нулевом уровне. Они все зависят от общества, от мнения этого общества и от его решения. Последнее было для меня невыносимо. Если все собирались ехать на природу, а ты не хочешь – ты должна ехать. Иначе тебя просто не уважают. Если все сидят и едят, а ты нет – ты изгой.
И тут я оказалась в еще большей изоляции. Я не могла влиться в общество чуждого мне менталитета, говорящее на турецком языке. Но я и не имела права от него отрываться. С детства привыкшая сама решать за себя, часто бывать в одиночестве, я была вынуждена вдруг слиться воедино с толпой чужих и чуждых по духу мне людей, как, например, семья моего «мужа». Они не были религиозны. Отец попивал, был зависим от азартных игр, а мать психически больна, 25 лет живя в Германии, она так и не выучила немецкий, ее турецкое образование закончилось на седьмом классе, да так и не продолжилось. Муж и свекровь били и тиранили ее, пока не выросли трое сыновей, которые могли за нее постоять. Забитая женщина, похожая на ребенка, не способная самостоятельно даже сходить к врачу, конечно, никогда не сможет уйти от мужа.
В глубокой пропасти
После того как я перешла в ислам, я стала часто впадать в истерики, при этом царапая свое лицо и руки, пытаясь душевную боль заглушить физической. Откуда была боль? Наверное, от той пропасти, которая образовалась между мной и Богом. Хасан пытался полностью меня контролировать. Он заставлял меня делать вещи, которые в его глазах соответствовали моему новому статусу. Я должна была несколько раз в неделю приезжать к ним домой и помогать его маме, с которой у нас не было общего языка. Я должна была ходить в медресе, где мне было невыносимо скучно, так как женщины там занимались только хозяйством, потея в платках и кофтах с длинными рукавами. Посторонних мужчин не было, но так приучил всех глава семьи. Они даже спали в платках.
Я должна была как можно больше времени проводить в кругу семьи. При этом Хасан беседовал с ними на турецком, а я сидела как пенечек, ничего не понимая и скучая, так как не привыкла не занимать свои мозги чем-нибудь полезным, хотя бы книгой. Читать он мне не разрешал почти ничего – кроме разве что книг про ислам и Корана, но только на арабском. А ведь я с детства привыкла читать много, и очень редко это были вредные для души книги. Я не читала детективов и романов, но Хасан запретил мне и психологию, и общепознавательную литературу, и классику. Я не имела права куда-либо пойти без его разрешения, а его он давал крайне редко, ко всем моим начинаниям относясь более чем скептически. Он совсем не доверял мне. Ему часто снились кошмары, что я снимаю платок и живу распутно. Итак, наши отношения были полны страха и обид с обеих сторон.
Запреты преобладали, таким образом мне приходилось действовать тайком. Так я тайком занималась русским языком, читала классику.
А он постоянно пытался убедить меня в том, что я как женщина обязана быть ведомой мужчиной, что я не имею права сама принимать решения. Он утверждал, что мужчина и женщина не равны, при этом постоянно говорил, что женщина не хуже мужчины. Я же отвечала, что он обращается со мной как с ребенком, лишая меня возможности принять хоть одно решение самой.
Тогда мы взяли книгу о мусульманском браке – и выяснились интересные вещи. Оказывается, он имеет право меня слегка бить в случае неповиновения. Права на развод у меня тоже не было, за некоторыми исключениями (его половое безсилие, отпадение от веры или если он возьмет себе вторую жену).
Путь к Христу
В то время Христос стоял при дверях и стучал в мое сердце, которое, чувствуя это, начинало разрываться. Открывать Христу или оставить дверь закрытой, чтобы Хасан не бросил?
Однажды я достала у мамы с полки брошюру «Женщина-Христианка». Прочитав ее, я исполнилась такого счастья, что я – женщина! Женщина-Христианка, какое высокое звание, какая высокая роль у нее! Ведь Христос воплотился через Деву Марию. Через Женщину пришло Спасение в мир! Ах вот как это на самом деле. Я увидела подчинение главе семьи в совсем ином свете. Потому что в Христианстве есть понятие о смирении…
После этого я начала опять читать Христианские книги и что-то переосмысливать.
Вскоре Хасан уехал в Турцию на два месяца. Пока его не было, я хлебнула свободы и поняла, что так дальше не могу. Мы общались по интернету, и я все прямее говорила, что, может быть, ислам не мой путь.
Хасан обвинял меня во многих недостатках, и я с ним соглашалась, я и правда видела всю свою порочность и греховность, эгоизм и себялюбие, и многое другое. Но как я могла это исправить? Ведь в исламе не было ответов на это! В исламе говорится, как ты должен поступать, но не сказано, что делать, если не получается. А Христос пришел на землю и взял на Себя все наши грехи. И если только мы обратимся к Нему и будем Ему молиться об искоренении грехов и причащаться Его очищающей Крови и Пречистого Тела, то постепенно совершится преображение.
Что толку, если мне говорят: «делай» или «не делай». Я же немощна. И вот после очередной ссоры я сказала Хасану, что не вижу другого выхода, как вновь стать Христианкой. Я не могу измениться в лучшую сторону в исламе.
Возвращение
Еще несколько раз я поддалась на уговоры. Я пыталась убедить Хасана, что я не Христианка и не мусульманка, так как не знаю уже, во что верить. Я как бы оказалась между двух религий. Конечно, все это было лишь продолжением предательства по отношению ко Христу. Развод – или, точнее сказать, расставание… После моего решения все это продолжалось еще пять лет. Пять лет мы сходились и расходились, я боялась его, носила платок еще два года после воцерковления. Когда я пыталась снять платок, он грозил мне, что убьет меня.
Сначала он дал мне срок на размышление, действительно ли это то, чего я хочу. Я полетела в Германию, через несколько дней прилетел и он. Стал пока жить у родителей. А я тем временем поставила икону в квартире и принесла пару Православных книг. Когда он приехал ко мне, он спросил, что я решила. Ответ он увидел в том, что в доме увидел икону. Он тут же уехал, сказал, что вещи заберет позже. Через несколько дней я пошла в церковь, на праздник Крестовоздвижения. Он позвонил мне на мобильный и сказал, чтобы я сейчас же была дома, так как он хочет забрать вещи. Я сказала, что не могу, так как сегодня большой праздник. Тогда он просто приехал в церковь. В таком раздражении я никогда его еще не видела, он заставил меня поехать с ним. Он говорил мне примерно следующее: «Я поузнавал у сведущих людей, оказывается, я не имею права быть на тебе женатым, если ты Христианка, по шариату это запрещено (имелось в виду мое вероотступничество). Становись мусульманкой, или мы навсегда расстанемся. А сейчас твоя жизнь ничего не значит, каждому мусульманину позволено убить тебя».
Теперь, когда я воцерковилась насколько могла, когда я познала вновь любовь Христа, даже до смерти, ко мне, последней предательнице, я многое поняла и в исламе.
Я забеременела и рассталась с мужем, утаив беременность, побоявшись, что он заставит меня сделать аборт или украдет ребенка, ведь ему так важно, чтобы его дети были мусульманами. Когда малышу было шесть месяцев, Хасан узнал о том, что у него есть сын. Начались опять схождения и расставания. При этом я ужасно его боялась. Даже в период разлуки он преследовал меня везде и не давал подойти ко мне ни одному мужчине. Я боялась с кем-либо разговаривать, так как он постоянно за мной следил. Наконец я стала заявлять на него в полицию. Это не помогло. Я сошлась с ним в последний раз, так как подумала, что он все равно от меня никогда не отстанет.
И вот тогда я впервые узнала, что такое влюбленность. Я влюбилась впервые и очень сильно… В моего соседа.
Хасан, узнав о моих чувствах, увез ребенка в Турцию и написал мне, что вернется только если я пообещаю быть с ним еще хотя бы полгода. Я пообещала, но как только он вернулся, перестала с ним разговаривать. Он обрезал сына, и пошло воспаление.
Любимый дал силы. Я стала бороться за сына, за новые отношения, за себя, за свою свободу.
Хасан полностью переключился на моего любимого и, приставив ему пистолет к шее, обещал пристрелить, если увидит нас вместе. Мой любимый не на шутку испугался, но так просто от меня отказаться не захотел. Хасан стал терроризировать его звонками, следил за ним, портил его машину.
Я вынуждена была переехать к маме в маленькую квартирку. После того как Хасан несколько раз вопреки договоренности не привез ребенка домой, я перестала ему давать сына. Суды, заявления в полицию, адвокаты. И – страх. Постоянный страх за ребенка, за любимого.
А когда начал появляться свет в конце туннеля и мне показалось, что скоро Хасан успокоится, ведь прошел уже год, – мне поставили диагноз – рак щитовидной железы. Больницы. Операция, вторая, третья, облучение и разлука.
Любовь не выдержала всех испытаний.
Мой сын и я живем одни. С самого рождения малыш крещен в Православии и причащается каждое воскресенье. Он видится с папой, потому что каким бы он ни был – он его родной отец.
Я больше не боюсь Хасана. Я больше вообще ничего и никого не боюсь. Я потеряла здоровье, молодость, любимого, но – слава Богу, обрела веру и мой сынуля со мной. Слава Богу за Его милосердие к грешникам. Вот и я из них, а чувствую любовь Его ко мне каждый день.
Слава Богу за все!
Елизавета
Германия